— Я в команде! И уже привыкла.

— Тогда дуй умываться…

…Как ни странно, сборы этой троицы не затянулись, и уже минут через двадцать мы вылетели из Боровицких ворот, двумя угольно-черными пулями пролетели по Моховой, сразу после поворота на Воздвиженку «сели на хвост» полицейскому дрону сопровождения, «дотерпели» до начала Нового Арбата, вырулили на разделительную полосу и втопили по полной программе. В таком режиме до дому долетели минут за шесть-семь, благо, желающих покататься по ночной столице под промозглым осенним ливнем было немного, зарулили в подземный гараж жилого комплекса «Miracle» и в два приема поднялись на наш двадцать седьмой этаж. А там большая часть мужиков — то есть, Триггер, Кречет, Флюгер и Витязь — умотали в квартиру, когда-то купленную Гориным для Настены, Таня, Лера и Светлана Николаевна ушли обустраиваться в той, которую Анатолий, мать его, Евгеньевич подогнал Голиковой, а я, Росянка, Афина и сонный, но самостоятельно передвигающийся Егор, ввалились в мою.

Последний отключился чуть ли не раньше, чем понял, что я выделил ему диван в гостиной, Ростовцева умотала в душ, а мы с «сестренкой» выперлись на балкон, встретили и разгрузили дроны, треть заказа отнесли мужикам, а все остальное — на кухню. Пока накрывали на стол, произошла «смена караула», то есть, к нам приперлась Аня, упакованная в игривый домашний халатик и благоухающая каким-то цветочным шампунем, отобрала у Жени нож, звонким шлепком по заднице отправила ее по уже пройденному маршруту и деловито продолжила нарезать пироги. Еще через четверть часа в ванную попал и я. Мылся без особой спешки, так как понимал, что три женщины будут наводить красоту значительно дольше, чем две плюс один мужчина. И не ошибся: Таня, Лера и Светлана Николаевна приперлись к нам только минут через двадцать после того, как я занял свое место во главе стола и начал гипнотизировать вожделенную еду.

Поднимать сына Еремеева не стала — села в свободное кресло, заставила себя нормально поужинать, выпила чашку чая, отправила в рот пару десятков виноградинок и ушла в себя. С мыслями собиралась до тех пор, пока я не отодвинул от себя пустую розетку из-под варенья, а затем поймала мой взгляд и грустно улыбнулась:

— Денис, твои девчонки гениальны: даже получасовая и абсолютно сырая заготовка их фильма заставила меня нареветься всласть, растопила лед, сковавший сердце, помогла радикально пересмотреть свое отношение к жизни и… Впрочем, для того, чтобы вам было понятнее, начну издалека. Витя пришел в политику чуть менее двенадцати лет тому назад. Пришел не за властью или дурными деньгами, а из юношеского идеализма. На первые позиции никогда не лез, предпочитая играть в команде друга детства. Тем не менее, за эти годы вставал костью в горле не одному влиятельному лицу, из-за чего в среднем раз в полтора-два года оказывался на больничной койке. Два первых покушения пережил относительно легко: в одном заработал закрытый перелом левой руки и сотрясение мозга, а во втором — пулевое ранение мягких тканей левого бедра. После третьего восстанавливался без малого четыре месяца, во время четвертого получил всего две крошечные царапины, а пятое уложило его на больничную койку на полгода с приличным гаком. Задевало и меня — если бы не старания пластических хирургов, то сейчас я пугала бы вас рваным шрамом во всю правую щеку и еще тремя поперек живота. Как вы, наверное, догадываетесь, столь «насыщенная жизнь» мне разонравилась еще после первого покушения. А начиная со второго я начала пилить мужа чуть ли не каждый день. Нет, на публику мы эту ругань не выносили. Не позволяли себе ругаться и при детях. Но несколько лет подумывали о разводе. Хотя вру: о разводе подумывала я, а Виктор продолжал любить. И регулярно повторял чуть переделанный девиз Воздушно-Десантных войск, запавший ему в душу еще в школе: «Свет, пойми эту проблему не решит никто, кроме нас…»

Тут она сделала небольшую паузу, чтобы смочить пересохшее горло остатками чая, затем устроилась поудобнее и продолжила:

— Когда он начал задумываться об уходе из политики, я летала от счастья и ждала Того Самого Дня, как манны небесной. Увы, в один прекрасный день муж приволок домой флешку с Проектом, попросил прочитать ее вместе с ним и сказать, что я обо всем этом думаю. Тот, кто создал ту презентацию, владел словом ненамного хуже Тани и Леры, поэтому меня зацепило. Тем не менее, я заявила, что затевать такие проекты можно только в сферическом вакууме, ибо на реальной Земле любые идеи рано или поздно сводятся к распилу какого-нибудь пирога. Витя согласно кивнул, но на следующие выходные принес еще одну флешку. На этот раз — с фамилиями и довольно подробными досье на политиков, которых планировалось привлечь к реализации самого первого этапа. Из того списка я знала лично всего шестерых. Пятерых по-настоящему уважала, а последнего считала ни рыбой, ни мясом. Но искорку сомнения они во мне все-таки заронили, и я согласилась подождать до конца первого этапа, посмотреть, чего сможет добиться «команда идеалистов» и решить, стоит ли мужу ввязываться во второй, третий и тэдэ. Виктор обрадовался и превратился в того парня, в которого я влюбилась в юности. В смысле, выкладываясь на работе до предела каждый божий день, включая субботу, тратил все свободное время не на отдых/телевизор/пиво и далее по всем известному списку, а на общение со мной, Арсением и Егором! Более того, это общение доставляло ему столько искренней радости, что мои чувства, если можно так выразиться, перешли на следующий уровень. Правда, как выяснилось сегодня утром, временно — узнав, что его нет, я вернулась в то самое прошлое, в котором предсказывала именно такой конец, мысленно повторяла одну и ту же фразу: «Я же говорила…» и ненавидела не только Панаева, Селиверстова, Раевского и всех остальных ублюдков из той же компании, но и Еремеева. За то, что не послушал умную женщину и оставил нас у разбитого корыта!

Несмотря на некоторый пафос повествования, оно ложилось на душу, как родное, из-за того, что Светлана Николаевна не кривила душой ни в одном слове. Поэтому румянец стыда, появившийся на ее щеках в этот момент, задел за живое. Но она и не думала замолкать, поэтому я оставил свое мнение при себе:

— А потом вы как-то почувствовали, что я вот-вот сорвусь, привлекли к работе над фильмом, помогли увидеть жизнь мужа со стороны и заставили прозреть. В смысле, понять, что он, в отличие от абсолютного